– Что ты делаешь, козел! – простонала Софья. – Знакомые ведь смотрят. Пусти меня! Слышишь, пусти!

Она уже была на грани истерики. Васин понял, что пора останавливаться. Он чуть ослабил хватку.

– Говори.

– Что тебе нужно?

– Отвечай, почему ты ушла из машины Малютина в тот вечер? Ты знала, что его убьют?

– Ничего я не знала! Меня Родион Терентьевич вызвал.

– Какой еще Родион? Как вызвал?

– По пейджеру. Передал, что б я срочно к нему ехала.

– Кто это? Откуда ты его знаешь?

Воля девушки была сломлена. Она готова была рассказать все, лишь бы ее выпустили из этого кошмара. Но ей мешала публика, хохотавшая вокруг и показывавшая на них пальцами.

Васин поднял ее и вывел в холл, где никого не было.

– Продолжай. Кто такой Родион Терентьевич? Откуда ты его знаешь?

– Ниоткуда. Он сам к нам с Эдиком в ресторане подсел.

Софья была похожа на куклу. Она уже не вырывалась, только чуть дрожала.

– И что дальше?

– Ничего. Он иногда ко мне заходил, приносил цветы. Между прочим, очень вежливый и культурный.

– Так, дальше. Зачем он тебя вызвал?

– Не знаю. Просто так. Эдик меня подвезти хотел, но он пьяный был, а ехать надо было через весь город. Я на такси доехала. Потом мы с Родионом Терентьевичем немножко посидели и он меня отвез домой.

– И все? Значит, он знал, что Малютина убьют?

Софья широко открыла глаза.

– Почему? Ты что говоришь?!

– Ладно, пошутил. Как его фамилия, где он живет?

– Не знаю фамилию. Живет... А зачем, – она вдруг испугалась.

– Отвечай.

Она поспешно полезла в сумку, вытащила записную книжку, зашелестела страницами. Васин впился глазами в нужное место, запоминая адрес. Вдруг его кольнула неожиданная мысль.

Он выхватил альбом, открыл его на том месте, где женщина и ее пузатый спутник грелись на ялтинском пляже.

– Это он?

– Он, – удивленно проговорила Софья. – А откуда?..

– Кто эта женщина рядом? Ты ее знаешь? Это твоя мать?

– Нет, я ее не знаю.

– Ясно. Все, ты свободна. Пошли.

Они спустились по лестнице, но внизу наперерез Васину вдруг бросился швейцар-вышибала.

– Стоять! – крикнул Васин, хватаясь за кобуру, – Я из милиции.

– Не волнует! – бесстрашно ответил вышибала. – За минералку заплати.

– Ах, да... – смутился Васин, заметив краем глаза официанта. – Вот, возьми.

Перед тем, как выйти на улицу, он успел увидеть, как у официанта и вышибалы полезли на лоб глаза при виде золотой карточки клуба «Меркурий».

Как было договорено, в джипе сидел человек Успенцева – тот самый парень, что подвозил Васина сегодня утром. Пред тем, как посадить к нему Софью, Васин шепнул ему:

– Отвези ее домой и постарайся добираться не меньше чем полчаса. Заблудись или сломайся по дороге – как хочешь. Проследи, чтоб за это время она никуда не звонила.

– Понял, – водитель искоса посмотрел на плачущую Софью и повернул ключ зажигания.

Васин остался один на мокром асфальте, отражающем пестрые рекламные огни клуба «Меркурий». Теперь главное – не терять времени.

Он нашел телефон-автомат, набрал номер начальника.

– Михалыч, у меня срочное дело. Направь людей по адресу... – Он продиктовал прочитанное в блокноте девушки. – Там должен быть один человек, он наверняка без документов. Или с фальшивыми. Его нужно кровь из носу задержать до выяснения личности...

– Так быстро не получится, – ответил Михалыч. – Во-первых, это на другом конце города, а во-вторых, у меня сейчас ни одной свободной машины. Что ты там опять придумал?

– Михалыч, срочно нужно! – умолял Васин. – Передай через дежурку, пусть направят туда ближайший патруль или участкового – как угодно. Иначе его предупредят.

– Ладно, ладно, – успокоил его начальник, – сделаем. Ты сам-то где?

– Я выезжаю туда своим ходом. Пусть меня дождутся.

Васин бросил трубку, перевел дыхание. Кажется, сегодня есть шанс увидеть живого пришельца из будущего. И не только увидеть, но и потрогать, поговорить и даже дать в морду при желании. Но только если ничего не сорвется, если этот человек окажется дома, если у него нет при себе переноски, если патрульные не зазеваются и не дадут ему уйти. Слишком много «если»...

Васин подхватил свою сумку и побежал догонять троллейбус, однако опоздал. Троллейбус уехал, а Васин остался стоять на остановке, нервно переступая с ноги на ногу и слишком часто поглядывая на часы.

Ждать пришлось нестерпимо долго. Нужный номер никак не приезжал, зато косяком шли другие: двенадцатый, потом восьмой, потом – один за другим сразу два двенадцатых. Васин был весь на нервах. Казалось, он уже полночи торчит на проклятой остановке. Хотя на самом деле – не больше двадцати минут.

Наконец появился долгожданный шестой. Васин сел на свободное сиденье и заставил себя быть терпеливым – ехать предстояло не меньше получаса. Если, конечно, не стать над водителем с пистолетом и не потребовать гнать без остановок.

Впрочем, троллейбус и без того ехал быстро. На вечерних улицах попадалось все меньше машин, и ничто не мешало водителю реализовать национальное пристрастие к быстрой езде.

Грязные окна, заплеванные дождем и жижей из-под колес, позволяли видеть лишь светящиеся очертания кварталов. Сначала огней было много – центр города. Потом огни стали меркнуть и редеть, дорога проходила через жилые районы. В промышленной зоне света стало совсем мало, и вдруг впереди разгорелось электрическое зарево нового пригородного микрорайона. Того самого, в который и направлялся Васин. Два раза троллейбус обгоняли милицейские машины с включенными сиренами.

Он выскочил на остановке и, подняв воротник куртки, чтобы не затекал дождь, и отправился на поиски. Район был распланирован прямолинейно и незатейливо, поэтому без труда удалось найти нужный дом.

И тут у Васина екнуло сердце. Двор озарялся сиянием милицейских мигалок. Он побежал к подъезду и скоро завяз в толпе зевак, на почтительном расстоянии окруживших подъезд. Внутри живого кольца стояло несколько машин, автобус, прогуливались, покуривая, бойцы отряда быстрого реагирования.

Васин стер с лица дождевую воду и рванулся через толпу. Дорогу ему преградили двое в пятнистой форме с нашивками ОМОНа.

– Я по делу, ребята! – поспешно сообщил Васин, доставая удостоверение. – Что происходит, где начальство?

Омоновец указал антенной рации на автобус.

– Там все старшие.

В автобусе было накурено, зато светло и сухо. Здесь собрался импровизированный штаб, руководил которым полковник Щеглов – начальник криминальной милиции города. Были и другие знакомые лица.

– Наконец-то, явился, – сказал Щеглов. – Где тебя носило?

– У меня персональной «Волги» нет, – ответил Васин. Впрочем, никто не обратил внимание на его хамоватый тон. – Что происходит?

– Сам не видишь?

– Нет.

– Лучше ты нам расскажи, что там за черт засел и чего от него ожидать?

– Я знаю только, что зовут его Родион Терентьевич.

– А я другое знаю! – заорал Щеглов. – Когда патрульные постучались и представились, он без разговоров начал стрелять прямо через дверь и одного парня ранил!

– Ранил?! – опешил Васин.

– Да, ранил! Какого черта ты не предупредил, что он может быть вооружен?

– Я не знал! Я вообще ничего не знал.

– Должен знать! Ты все должен знать, ты опер, а не хрен собачий!

Васина ничуть не смутил тон Щеглова. Было ясно, что полковник просто срывает злость. И причина этой злости не в недостатках работы Васина, а в самой ситуации.

– Ладно, садись, – сказал Щеглов. – У тебя есть, что сказать по делу?

– Сначала хотелось бы узнать, что происходит.

– Твой клиент заперся в квартире на седьмом этаже с какой-то девкой и обещает ее грохнуть, если мы не уберемся. В переговоры не вступает, на все предложения отвечает стрельбой.

– С девкой? – переспросил Васин. Он сразу подумал про Софью. Хотя она вряд ли могла успеть... – А чего он вообще хочет?

– Ничего он не хочет! Похоже, у него психоз, все время орет: уходите, а то убью ее. Боюсь, он может. Как сам думаешь?

– Я ничего про него не знаю, – сказал Васин. – Собирался узнать сегодня, но...

– Но хоть что-то ты должен знать? От кого ты получил информацию, кто может на него повлиять?

– Я узнал про него от подруги убитого Малютина. Он, похоже, знал, что на Малютина заказан киллер и в тот вечер успел предупредить девушку. Я узнал это буквально час назад.

– И где сейчас эта девушка?

– Не исключено, что там, – Васин кивнул на подъезд.

– А как это точно проверить?

– Можно послать людей к ней домой, у меня есть адрес.

– Подожди, я свяжусь со снайперами, – Щеглов взял радиостанцию. – Глаз-один, Глаз-два, доложите обстановку.

Васин понял – Щеглов хочет, чтобы он опознал заложницу из снайперского укрытия через бинокль или прицел.

– Я Глаз-один, – раздалось из рации несколько секунд спустя, – на окнах шторы, объект и заложник не просматриваются. Видны только силуэты.

– Какая разница, кто там в заложниках? – сказал Васин. – Его никто сейчас не убедит. Сами говорите, психоз. И еще – не пытайтесь установить его личность, он по нашим данным не проходит. Он издалека.

– Откуда?

– Не знаю.

– Сдается мне, темнишь ты, Васин. Что ты еще про него знаешь.

– Его необходимо взять живым.

– Как ты себе это представляешь? – вмешался в разговор Славин – командир СОБРа.

– Не знаю... Есть же какие-то усыпляющие газы, или еще что-то...

– Есть. Но не у нас.

– Переговорщики идут, – сказал кто-то, выглянув в окно.

В автобус залезли трое – майор и два подполковника. Васин узнал их – один был психологом из отдела воспитательной работы, остальные работники штаба.

– Бесполезно, – объявил майор, стряхивая воду с фуражки. – Раньше хоть стрелял, теперь вообще молчит. Может, патроны кончились?

– Соседей вывели? – спросил Щеглов.

– Да, убрали помаленьку. Не хотели уходить...

– Что соседи говорят?

– Говорят, живет там какой-то мужик, водку носит потихоньку, девок водит. Никто с ним не разговаривал, он мутный какой-то. Полгода уже здесь.

– А на кого оформлена квартира? – спросил Васин.

– Уже пробовали, – махнул рукой Щеглов. – Хозяина установили, но искать его бесполезно. Он в отъезде.

– Хозяин – Глинский?

– Нет, какой-то... Не помню фамилию. Тебе это очень важно?

– Не очень.

– Ладно... – Щеглов задумался, прикусив губу. – Черт! Если бы не эти шторы – сняли бы его снайпером и делу конец. Ну, что... Придется штурмовать.

– Мы готовы, – не задумываясь ответил командир СОБРа.

Васин внутренне содрогнулся. Он понимал, что если «объект» начнет отстреливаться, его просто убьют. И правильно сделают, потому что жизнь любого из бойцов штурмовой группы и заложницы дороже, чем жизнь полусумасшедшего бандита.

С другой стороны, Васин страстно желал, чтобы Родиона Терентьевича оставили живым. Как бы ему хотелось поговорить с ним, полистать вместе фотоальбом, дать послушать запись последнего разговора с Софьей. Как много тайн мог бы раскрыть этот человек!

Щеглов уже раздавал команды начальникам групп оцепления, блокирования, связи, конвоирования, сидевшим здесь же в автобусе и ждавшим своего часа.

Славин выслушал свою долю указаний и вышел на улицу. Васин скользнул за ним.

– Слушай... – сказал он. – Умоляю, постарайся без пальбы. Если можно, не стреляйте. Он мне очень нужен. Без него никак.

– Саша, – спокойно сказал Славин, – я никогда не стреляю без необходимости. Но если он начнет палить по моим ребятам – я его жалеть не буду. Пойми меня правильно.

– Понимаю. Но все равно, постарайся аккуратно.

ОМОН получил команду и теперь увеличивал кольцо оцепления, отгоняя зевак подальше. Васин заметил, что милицейских машин стало больше, каждую минуту подъезжали новые. Неподалеку стоял и автомобиль Михалыча, но Васин решил не подходить.

СОБР уже готовился к штурму. Бойцы застегивали бронежилеты, приклеивали пластырем к ушам миниатюрные динамики радиостанций, вытаскивали и разматывали альпинистское снаряжение.

Штурмовать было решено с трех точек. Основная группа во главе со Славиным должна была взорвать дверь, еще четверо бойцов собирались одновременно проникнуть в квартиру через окна, прыгнув с крыши на веревках.

После очередного доклада о готовности поступил приказ начать операцию. Славин повел своих бойцов в подъезд. Васин, не колеблясь, шмыгнул за ним.

– Только не путайся под ногами, – предупредил командир.

На шестом этаже группа остановилась, дальше пошел один сапер. Прислушавшись к шумам за продырявленной дверью, он начал осторожно набивать в щель пластиковую взрывчатку, прикреплять детонатор.

– Ноль-третий готов, – прошептал он в прицепленный к воротнику микрофон, когда приготовления были закончены.

В эфире воцарилась тишина, предшествующая команде «штурм». У каждого было несколько секунд, чтобы подготовиться и последний раз все проверить.

– Спустись-ка вниз от греха подальше, – тихо сказал Васину командир. – Сейчас рванет, мало ли что...

Васин не стал спорить и присоединился к компании двух врачей. Они должны были войти в квартиру сразу за штурмовой группой и оказать помощь пострадавшим, если таковые будут. Сейчас они тихо переговаривались и с тревогой поглядывали наверх.

– Штурм!!!

Взрывчатка грохнула так, что затряслись стены, а один из врачей уронил свой чемоданчик. Лестничный пролет окутался клубами цементной и известковой пыли, что-то затрещало и сломалось, затем раздался топот, крики, мат, женский визг. И тут же весь этот шум перекрыли три громких звука.

БАХ! БАХ! БАХ!

– Не стреляйте! – процедил Васин и бросился наверх.

На зубах сразу заскрипела пыль. Вход в квартиру выделялся темным рваным провалом. Васин влетел внутрь и убедился, что все уже кончено.

Ветер шевелил в разбитых окнах занавески, пахло порохом. У стены сидел совершенно бледный Славин, двое бойцов стаскивали с него бронежилет. На диване сжалась испачканная потекшей косметикой, зареванная девица. Не Софья. В центре комнаты под дулами двух автоматов лежал вниз лицом толстый человек в окровавленном спортивном костюме. Рядом валялся пистолет.

– Убит? – спросил Васин.

Ему никто не ответил. В комнату как-то робко пробрались врачи. Один подошел к окровавленному человеку, другой занялся Славиным. Сзади, на лестнице уже грохотали ботинки приближающегося начальства.

Девица тихо пискнула, затем зарыдала в полный голос. Славин отстранил врача и тяжело встал, держась за грудь.

– Живой пока, – сказал врач, склонившийся над пострадавшим. – Носилки нужны.

Комната заполнялась людьми, блеском звезд на погонах, шорохом радиостанций. Эксперт и следователь прокуратуры тщетно упрашивали всех выйти. Бронежилет Славина пошел по рукам. Все внимательно разглядывали его, хмыкали, удивленно поднимали брови, пытались выковырнуть две пистолетные пули, застрявшие в пластинах.

Когда раненого перекладывали на носилки, Васин посмотрел ему в лицо. Это был, конечно, он – человек с фотографии. Родион Терентьевич, обитатель третьего тысячелетия.

Эксперт и следователь прокуратыры продолжали делать попытки очистить квартиру, но никто не уходил, наоборот, людей становилось все больше. Всем хотелось посмотреть.

Васин увидел и Михалыча, но не стал к нему подходить, а только кивнул. Он растолкал людей и бросился за врачами, уносившими раненого.

– Что с ним? – спросил он на ходу. – Он будет жить?

– Посмотрим, – хмуро ответил врач.

– Я с вами поеду.

– Он ваш родственник?

– Нет, он подозреваемый. Я должен с ним поговорить.

– Тогда незачем вам ехать. У него прострелено легкое. Даже если выживет, вам не разрешат с ним говорить раньше, чем через двое-трое суток.

– А если разрешат?

– Не знаю, – пожал плечами врач. – Звоните в реанимацию.

Васин проследил, как Родиона Терентьевича погрузили в «скорую» и машина отъехала. Он уже знал, что сегодня ночью спать не придется.

* * *

Гора окурков в пепельнице медленно увеличивалась. От слишком частого курения уже болели легкие, но Васин не мог придумать себе другого занятия. Не спасали ни газеты, ни компьютерные игры. Васин посчитал, что за эти два часа он уже шесть раз позвонил в реанимацию и всякий раз ему отвечали, что пациент без сознания. А последний раз сказали – хватит звонить, мы сами сообщим, если что-то изменится.

В здании УВД витала тоскливая пустота. Только гудели неоновые лампы и капала вода в туалете. Половина третьего ночи...

Васин покосился на телефон и полез за новой сигаретой. Сделав две затяжки, он со злостью раздавил окурок в пепельнице – от курения уже стало тошно.

Васин взял газету, но тут же отложил ее, даже не взглянув на заголовки. Глаза слипались, тело ныло от усталости, но уснуть сейчас он не смог бы. Слишком уж нервничал.

Он положил голову на руки. Может, позвонить еще раз?

В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и Васин с удивлением обнаружил, что пришел Иван.

– Я в курсе, – сразу объявил он.

– Я думал, ты уже спишь.

– Нет, я только что с поезда.

– А чего домой не поехал?

– Подумал, что тебе тут скучно, и решил составить кампанию.

– Мило с твоей стороны. Куда ездил-то?

– В Тулу.

– Ну и как там?

– Нормально. На вокзале для сотрудников милиции туалет бесплатный. Очень трогательно. У тебя сигареты есть?

Васин подвинул к нему пачку и снова взялся за телефон.

– Реанимация.

– Извините, это снова из милиции. Как там?..

– Нет, еще без сознания. Мы вам позвоним...

– Спасибо, извините.

Он повесил трубку.

– Гляди, какую игрушку себе купил, – сказал Иван и бросил Васину ключи.

На кольце висел брелок – крошечный дуэльный пистолет, выполненный из бронзы с мельчайшими подробностями. Вещь смотрелась, как очень дорогая.

Васин покрутил брелок в руках, отложил в сторону.

– Когда же они его откачают? – вздохнул он.

– А что ты так торопишься? – спросил Иван. – Пошел бы, поспал, а утром поехал.

– Да какой теперь сон... Этот человек знал, что Малютин будет убит. Представляешь, в какой заднице мы окажемся, если он умрет?

– А что он за человек-то?

– Очень сложный человек.

Они помолчали несколько минут.

– Слышь, Иван, – тихо позвал Васин. – А что б ты делал, если бы узнал, что убийство совершил человек из будущего?

– В каком смысле?

– В прямом. Прилетел на машине времени человек из будущего и убил Малютина из какого-то ужасного оружия.

– Ты что, охренел? – сказал Иван и зевнул. – Такого не бывает. Все на самом деле очень скучно. Я и сам не знал, что все так скучно на этой работе.

– А ты что хотел?

– Не знаю... Думал, поживее как-то будет. Спрашивается, чего ради я спортом занимался, приемы учил, места на соревнованиях занимал? Кому это здесь нужно?

– Никому. Разве что изредка.

– То-то и оно. А вообще, чудно у вас тут, до сих пор не могу привыкнуть. По званиям никто друг друга не называет, лейтенанты с подполковниками пьют, форму кто хочет, тот и носит. В армии построже.

– Может быть...

Иван снова зевнул.

– О-ох... Чем же заняться-то?

– Почитай.

– Да ну... У вас в компьютере игрушки есть?

– Есть. Включить?

– Давай.

Иван уселся перед монитором, а Васин снова положил голову на руки и прикрыл веки. Перед глазами плавали причудливые цветные пятна, но их невозможно было рассмотреть: как только Васин начинал вглядываться, пятно сразу же уходило из поля зрения.

Несколько раз ему снилось, как звонит телефон. Он приподнимал голову, но видел все тот же спокойный кабинет, Гирина перед компьютером, слышал убаюкивающий шелест клавиатуры... и снова проваливался в сон.

Теперь Васин лежал кверху пузом на соломенном плоту, над ним нависали пушистые сосновые лапы, ветви ив касались лица. Вода мягко журчала, унося его в прекрасные неведомые места, и он готов был вечно наслаждаться этим плавным движением в никуда, но где-то звонил телефон, кто-то толкал в бок, говорил, просыпайся...

Васин вскочил. Иван протягивал ему трубку.

– На, из больницы звонят.

– Что?! – Он судорожно прижал трубку к уху, как оказалось, не тем концом. Перевернул. – Что? Я слушаю!

– Пациент пришел в сознание, – сообщил ему дежурный врач. – Но положение нестабильно, поэтому торопитесь. Учтите, долго разговаривать с ним я вам не позволю.

– Едем!

Васин выскочил из коридора, потащив за собой Ивана, забежал в дежурную часть:

– Ребята, дайте машину до горбольницы. Позарез нужно!

Ехали на максимальной скорости. Водитель по требованию Васина включил сирену и гнал, не глядя на светофоры. Город только просыпался и с изумлением глядел на мчащийся по пустынным улицам ревущий милицейский автомобиль.

Возле больницы шофер выключил звук, чтобы не беспокоить пациентов.

Васин выскочил из кабины и, поторапливая Ивана, побежал по лестнице, не дожидаясь лифта. Дежурный врач встретил их на площадке и повел по коридору.

– У него перебиты крупные кровеносные сосуды в легком, – объяснял он по дороге. – Мы всю ночь делали ему прямое переливание крови, к счастью, нашлись доноры. Давление было катастрофически низкое, но сейчас, кажется, дело пошло на поправку, у него очень живучий организм. Вам, можно сказать, повезло, обычно положение не стабилизируется так быстро.

Они вошли в палату, где стояли три кровати, окруженные аппаратурой. Две из них были свободны. Возле третьей сидела молодая сестра – высокая и угловатая.

– Можете сказать спасибо Зинаиде Андреевне, – продолжал врач, – она всю ночь не отходила от него, следила за давлением.

Васин медленно подошел к кровати, сел рядом, достал диктофон.

– Здравствуйте, Родион Терентьевич. Мы из милиции.

Он открыл глаза и очень тихо прохрипел:

– Вы уже здесь?

У него изо рта выходила прозрачная трубка, она мешала ему говорить, и он шевелил губами, чтобы избавиться от нее.

– Что вы знаете? – спросил он.

– Почти все, – ответил Васин.

– Я так и думал. Что вам от меня нужно?

– Назовите фамилию, имя, год рождения, место жительства, – Васин молился, чтобы в этот момент в диктофоне не сели батарейки.

– Родион Коржиков, сорок семь лет, жил в Москве.

– Год рождения, – напомнил Васин.

– Вы и это знаете... Ну, хорошо. Год рождения – две тысячи сто пятьдесят первый.

Иван тихо хмыкнул.

– Ваши взаимоотношения с Петром Глинским?

– Петр Николаевич давал мне работу.

– Какую?

– Вы же все знаете! Да и не хочу я его впутывать – он единственный человек, который меня здесь понял и принял. Вы – дикие...

– Отвечайте.

– Хорошо. Я расскажу вам все. Не думал, что придется исповедываться именно вам, но что поделать... Боюсь, не смогу быть кратким...

– Ничего, мы внимательно вас слушаем, – успокоил его Васин.

– Там, где я жил, мне уже нет места. Я потерял все. У меня был хороший пост в Институте магнетизма, я имел все, о чем можно мечтать в жизни. Но оказалось, не все. Я встретил женщину. Ту женщину, которую ждал всю жизнь. Это было нечто такое, что затмило все прежние радости. Она... Не знаю, вы, наверно, не сможете понять...

– Эта? – Васин раскрыл альбом.

Коржиков скосил глаза.

– Откуда он у вас? Я думал, что потерял альбом.

– Вы забыли его в пиджаке на даче Глинского.

– Да... Может быть. Одним словом, в моей жизни произошло самое ужасное и самое счастливое потрясение. Не считайте меня сентиментальным дураком, вы все поймете сами. Я мог умереть ради этой женщины, я делал для нее все самое лучшее, я хотел подарить ей весь мир. И вдруг понял, что мои возможности на самом деле не так уж велики. Мне пришлось влезть в долги, продать дом, самолет... Мне ничего не было жаль, она с такой легкостью принимала мои жертвы, что я чувствовал лишь счастливую истому. Но, к несчастью, мир жил не по моим законам. Когда исчерпались все мои возможности, я подумал: ничего страшного, если я переведу некоторую сумму с одного счета на другой. Ведь я делал это не ради корысти, а ради любви. Странно, но моя совесть оставалась чистой. Я делал так несколько раз, а потом меня поймали за руку. Это было ужасно...

– Вы хотите сказать, что воровали эти деньги?

– Не говорите таких слов, прошу вас. Я в тот момент смотрел на все иначе. Но это было страшным унижением. Влиятельные друзья могли спасти меня от тюрьмы, но куда деться от позора? У меня был один запасной путь – полуразобранная установка, стоящая в подвале института. С ее помощью я смог исчезнуть, убежать от всех...

– Вы имеете в виду... – начал было Васин.

– Да. Я имею в виду аппарат для перемещения во времени.

Иван снова хмыкнул, а сестра с тревогой посмотрела на Коржикова.

– Это тоже было преступлением – пользоваться установкой строго запрещено, но мне нечего было терять. Я восстановил ее, привел в действие. Это было несложно, ведь все зависит лишь от числа витков и частоты тока... И вот я здесь. Очень трудно было прижиться, вы совсем другие. Я понял одно: достойно здесь живут только преступники. А я как раз и был им.

Сестра подошла к Васину и тихо сказала:

– Мне кажется, пора остановиться. Похоже, у него невроз. Я позову врача.

– Ни в коем случае! – ответил Васин. – Он говорит именно то, что нужно.

– Я должна позвать врача, – настойчиво повторила сестра и вышла.

– Что случилось? – забеспокоился Коржиков.

– Ничего. Продолжайте.

– Да, конечно. Первые недели я жил здесь, как бродяга. Потом начал знакомиться с разными людьми. Нашел и тех, что мне были нужны. Я говорил, что у меня есть нечто такое, что может сделать их по-настоящему сильными. Я ведь и сейчас могу пользоваться установкой.

– С помощью переноски? – уточник Васин.

– Вы действительно много знаете, – проговорил Коржиков. – Пусть так. Меня понял только Петр Николаевич Глинский. Но и он использовал мои возможности крайне примитивно. Хотя я подозреваю, что он делал что-то за моей спиной. При мне же он только думал, как извлечь максимальную выгоду. Заставлял меня убивать людей...

– Вы убили двоих?

– Нет, это не я! Я лишь находил исполнителя, он делал свое дело и исчезал... там.

– Где «там»?

– Вы же сами понимаете.

– Я просто хотел убедиться.

– Да, я подтверждаю. И не пытайтесь найти настоящего убийцу, он вам не по зубам. Он очень надежно спрятан.

Васин достал фоторобот.

– Это он?

– Да, – сказал Коржиков, присмотревшись. – Глаза очень похожи.

Появился врач. Он жестом попросил Васина помолчать и склонился над Коржиковым.

– Вы нормально себя чувствуете?

– Не очень.

– Тогда давайте прекратим.

– Не беспокойтесь обо мне, доктор. Я все равно скоро умру. Но я должен рассказать им все. Прошу вас, дайте нам закончить разговор.

– Ну... Еще несколько минут... – с сомнением проговорил врач. – Если вам станет хуже – немедленно дайте знать.

Он ушел. Коржиков помолчал, собираясь с силами, потом продолжил.

– Я должен сказать самое важное. Установка... Она работает. Ее нужно остановить. Но она там. Наверняка вас будут искать люди оттуда... Скажите им – территория Института магнетизма, сорок второй сектор, подвал, восьмой бокс...

Ему становилось все труднее говорить.

– Возможно, вы и сами попадете туда, хотя вряд ли... Запомните, как добираться...

– Скажите адрес, мы доберемся.

– Ни черта вы не доберетесь. Это вам не современная Москва. Запоминайте: от станции «Метро-центральная» четыре остановки по Второй Арбатской линии. Выходите из вагона налево и сразу поворачиваете во второй или четвертый сектор. Оттуда спускаетесь на «Нижне-Измайловскую» и едете на дополнительном поезде до станции «Спортивная-кольцевая». Поднимаетесь на наземную линию...

Васин украдкой посмотрел на Ивана. Тот выглядел растерянным и нервно крутил в руках ключи с крошечным бронзовым пистолетом.

– Вы запомнили? – спросил Коржиков.

– Да, – ответил Васин, убедившись, что диктофон исправно работает и фиксирует каждое слово.

– По этому адресу находится магазин подержанных термодиванов. Не обращайте внимания, это просто прикрытие. Продавец – офицер секретного департамента. Скажите ему мою фамилию, и далее с вами поговорят компетентные люди. Объясните, что установку необходимо отключить.

Он перевел дыхание. Казалось, ему стало легче, голос начал звучать ровнее.

– Что вы собираетесь делать дальше?

– Видимо, закрывать дело, – ответил Васин. – Вы же сами сказали, что нам оно не по зубам. Лично я не хочу раздражать начальство разговорами о машинах времени.

– То есть вы хотите сказать, что, кроме вас, никто ничего не знает?

– Может быть...

– В одном вы правы. Убийцу вам не достать. Глинский держал меня для того, чтобы я мог организовать идеальное убийство. Такое, которое невозможно раскрыть.

– У меня есть еще один вопрос, Родион Терентьевич. Какое отношение имеет к вам Софья Курская?

– Вы и это знаете... Софья – прапрабабушка той женщины, о которой я вам говорил. Я специально искал ее и именно поэтому поселился в вашем городе. Я хотел быть ближе к ней, раз уж мне не судьба больше быть рядом с любимой женщиной. Вы заметили, как они похожи? Это поразительно. Я боготворю Софью, я переношу на эту девушку все свои лучшие чувства. И вдруг я узнаю, что она будет замешана в том же деле, что и я. В грязном деле об убийстве. Я хотел обезопасить ее, оградить от всего плохого, поэтому и предупредил. Трагическая случайность в том, что Глинскому понадобилось убивать именно того человека, с которым была близка Софья. Я предупредил ее. Видимо, на этом я и погорел. Верно?

– Почти. Скажите, Родион Терентьевич, зачем вы стреляли в милицию? Вы же сделали только хуже себе.

– Не знаю, – чуть помедлив ответил Коржиков. – Я запутался. Я так и не прижился здесь, мне плохо. Я много пью, у меня пропали все прежние желания. Я конченый человек. Я начал стрелять потому, что... Может это один из способов самоубийства.

Медсестра встала, решительно подошла к Васину.

– Достаточно, – сказала она. – Вы и так уже долго говорили. Приходите, если нужно, завтра, а сегодня он еще в тяжелом состоянии.

Гирин вдруг хлопнул Васина по плечу.

– Смотри!

Васин взглянул вверх и увидел, что пластиковый корпус кардиографа морщится и сминается, как пластилин на горячей плите, а стенка позади него чернеет и потрескивает. В следующую секунду раздался тихий хлопок, и прибор разлетелся вдребезги, загремело разбитое оконное стекло.

– На пол! – заорал Гирин и первым сбил с ног медсестру.

– Это он! – прохрипел Коржиков, пытаясь подняться, – Это он!

И вдруг раздался новый хлопок, и кровать, на которой он лежал, превратилась в клубок огня и дыма. Коржиков даже не успел крикнуть.

Гирин подскочил к окну и осторожно выглянул.

– Стреляет с крыши! – сообщил он. – Вон с того дома.

Он опустился на корточки и перебрался к двери.

– Помоги людям и догоняй, – сказал он Васину. – Я постараюсь его перехватить.

Комната моментально наполнилась дымом и запахом паленой пластмассы. Медсестра, похоже, находилась в обмороке. Васин взял ее на руки, выбежал в коридор и положил там на пол.

Он быстро вернулся в комнату и убедился, что Коржикову уже не помочь. Несчастный превратился в скрюченную почерневшую куклу. Больше здесь никого не было. Васин схватил свою сумку, затем нашел красную коробочку пожарной сигнализации и ударил по кнопке. Взвыла сирена.

Васин побежал по коридору догонять Гирина. Навстречу ему уже неслись врач и двое пациентов в пижамах, один тащил огнетушитель.

Дом с плоской крышей был совсем рядом – буквально через двор. Васин увидел два подъезда. В какой бежать, чтобы взять убийцу в клещи?

– Вы за кем-то гонитесь? – спросила Васина белокурая девочка со школьной сумкой. – Сейчас какой-то дядя вон туда побежал.

И она указала на левый подъезд. Значит, нужно брать на себя правый. Васин взлетел по лестнице, ударом открыл люк и выбрался на мокрый рубероид крыши.

Крыша была пуста. Васин достал пистолет и медленно прошел по ней, заглядывая за все вентиляционные стойки. Уже на противоположном краю он наткнулся на две переноски. Одна лежала на рубероиде, другая висела в воздухе прямо над ней. Между ними клубился загадочный желтый свет.

Васин испуганно отпрянул и вдруг заметил, что у его ног валяется нечто очень знакомое. Он нагнулся.

Это была связка ключей, а на ней – крошечный бронзовый брелок-пистолет.

– Господи... – прошептал Васин. – Господи, Иван!

Он закрыл глаза и шагнул в столб желтого света.

* * *

Первая мысль была трусливой.

«Может, не сработает?» – где-то в глубине души еще теплилась жалкая надежда. Но тут Васин почувствовал, как кожа покрывается мурашками. Его передернуло.

Было страшно открыть глаза, казалось, что тогда и они покроются мурашками. Ему захотелось немедленно шагнуть назад, но вдруг что-то ударило по голове. Не сильно, но предмет был тяжелым, и от неожиданности Васин упал, рефлекторно закрыв голову руками.

Нового удара не последовало. По телу разливалось приятное тепло. Васин решился наконец приподняться и открыть глаза.

Он сидел совершенно один на краю зеленой поляны, залитой солнечным светом. Щебетали птицы. Воздух был живой, свежий, как будто в радиусе ста километров не было ни городов, ни заводов, а только трава и лес...

«Сработало...» – с досадой подумал Васин.

Рядом валялись два диска с рукоятками. Васин догадался, что получил по голове одним из них, когда переноска перестала действовать. Путь назад был отрезан.

Мысли наконец вернулись к самому главному – где Иван?

Васин вскочил и посмотрел по сторонам. На поляне было пусто и тихо. Ни шума голосов, ни треска ветвей под ногами, ни следов борьбы или бегства.

Васин начал постепенно осознавать, в какую дрянную историю он попал.

«Какого черта я сломя голову бросился в эту переноску! – подумал он, негодуя на самого себя. – Наверняка Иван остался там, на крыше, вместе с «цыганом»! Нужно было просто получше их поискать!»

Ругать себя было поздно. Васин растерянно посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке, и вложил его в кобуру. Он нагнулся, поднял один из дисков и внимательно оглядел со всех сторон, надеясь, что его можно опять как-нибудь включить. Увы, на диске не оказалось никаких кнопок и переключателей, он был гладкий и примитивный, как крышка от кастрюли.

Теперь следовало определить для себя, куда он все-таки попал. Сомневаться в том, что произошло нечто необычное, было глупо. Но и в истории про путешествия во времени пока еще верилось с трудом – особенно применительно к самому себе.

Поляна выглядела обыкновенно. По ней нельзя было определить, какой сейчас век. Это могла быть и Рязанская область конца двадцатого, и Измайловский парк начала двадцать третьего. Первое было бы, конечно, предпочтительнее.

Сверху раздался тихий рокот. Васин отступил под крону ближайшего дерева и посмотрел вверх. Его худшие опасения, кажется, подтверждались. В небе медленно плыло нечто напоминающее обрывок гигантской пулеметной ленты – несколько продолговатых заостренных корпусов, соединенных ажурными перемычками. Васин точно знал, что ни в Рязанской, ни в любой другой области в его время такие штуки не летали.

Его начала колотить дрожь. «Проклятая моя дурная голова! – продолжал он проклинать себя. – Какого черта я в это ввязался?! Что теперь будет?»

Однако торчать здесь и разражаться проклятьями больше не было смысла. Васин подождал еще немного – а вдруг что-нибудь произойдет? – а затем повесил на плечо сумку и пошел в лес. Просто так, наугад. Первые сотню шагов его еще мучили сомнения: может, стоит вернуться и подождать еще немного возле переноски? Может, она еще заработает?

Но мысли эти были откровенно утопическими. Васин отлично понимал, что лучшее лекарство против паники – действие. И самое главное, он почти знал, как ему действовать. Во-первых, существует работающая установка в Институте магнетизма. Во-вторых, есть длинный и непонятный адрес, записанный на кассету диктофона – адрес какого-то секретного Департамента, где, по словам покойного Коржикова, находятся компетентные люди.

Все предельно просто. Добраться до Москвы, найти Департамент, рассказать, где спрятана установка, которую долго и безуспешно ищут. А в знак благодарности «компетентные люди» отправят его домой. Вот и все!

«А дома я в первую очередь хорошо напьюсь, – подумал он, – а затем приложу максимум усилий, чтобы закрыть это чертово дело и закинуть его в самый пыльный архив».

От таких мыслей у него даже поднялось настроение. Прошагав бодрым шагом минут пятнадцать, он наткнулся на широкую утоптанную тропу, и, не задумываясь, пошел по ней. В небе еще пару раз раздавалось низкое гудение, но листва мешала рассмотреть, что там пролетает на этот раз. Зато Васину удалось увидеть круглые серебристые предметы, висящие на деревьях на всем протяжении тропы. Видимо, это были фонари.

Других следов человеческой деятельности ему почему-то не попадалось. Возможно, переноска забросила его в очень глухое место. Это плохо – труднее будет добираться до Москвы.

Неожиданно деревья поредели. Васин сразу сбавил скорость, опасаясь наткнуться на что-нибудь неизвестное и неприятное. Пройдя еще несколько десятков шагов, он вдруг увидел людей.

Васин сразу попятился назад, спрятался за кустом орешника и принялся наблюдать.

Люди сидели или лежали на чистенькой зеленой поляне. Их было человек пятнадцать, возможно, чуть больше. А рядом, прямо по зеленой траве, проходили рельсы. Никокой насыпи, мазута, грязной щебенки – только трава и рельсы. Это выглядело очень необычно. Тем более, что и перрона здесь не было, и кассы тоже. Правда, неподалеку стояла небольшая ротонда с православным крестом на куполе, а возле нее пристроились два блестящих, ярко раскрашенных шкафчика. Время от времени люди поднимались, подходили к ним и что-то там делали, Васин никак не мог разглядеть, что именно.

Впрочем, это его сейчас и не интересовало. Главным было другое: можно ли ему показаться перед этими людьми? Не будет ли он выглядеть подозрительно в своей затертой джинсовой куртке?

Люди были одеты просто. Однотонные штаны и рубашки или футболки безо всяких сложных деталей и украшений. Пожалуй, если снять куртку, можно сойти за своего, тем более, что джинсы – одежда всех времен и народов.

Впрочем, Васин знал, что в любой ситуации чужого выдает не столько одежда, сколько выражение лица. Но издалека, к сожалению, трудно было разглядеть их лица.

Теперь предстояло решить вопрос: показаться ли перед людьми сейчас или дождаться поезда, а затем прыгнуть в вагон в последний момент. А может даже, вообще обойтись без поезда? Может, просто пойти по рельсам – куда-нибудь, да выведут.

В конце концов Васин решил набраться наглости и выйти. Если он почувствует враждебные взгляды, то всегда сможет удрать. А вот из поезда не убежишь...

Нет, определенно, нужно выходить. Все равно вечно прятаться он не сможет, лучше сразу показаться перед людьми и определить по их реакции, как вести себя дальше.

Он сложил куртку в сумку, снял кобуру и упаковал ее туда же. Пистолет вытащил и положил сверху, чтоб можно было достать его без задержек в экстренном случае. Дай Бог, чтоб их не было, этих случаев.

Васин еще раз осмотрел себя с ног до головы, перевел дыхание – и вышел на поляну. Вышел, пожалуй, даже более решительно, чем следовало.

Люди равнодушно посмотрели на него и отвернулись. Никто не задержал на нем взгляда больше секунды. Это было хорошим знаком.

Они сидели группами по три-четыре человека и разговаривали, делая глотки из маленьких черных стаканчиков. Абсолютно у всех были эти стаканчики, и Васин понял, что и ему во что бы то ни стало нужно раздобыть такой же, чтобы не выделяться. Только вот где его взять? Скорее всего в одном из блестящих шкафчиков рядом с ротондой...

Васин сел под деревом. Первым делом следовало разобраться, как заполучить стаканчик. Конечно, без местных денег это вряд ли удастся, но все-таки...

Мучительно хотелось занять чем-то руки. Лучше всего бы закурить, но никто не курил. А стаканчик пока недоступен.

К счастью, мучиться долго не пришлось. Всего через несколько минут из зарослей послышалось шипение и на поляну выскочил поезд из четырех вагонов. Он был в точности таким, каким и можно представить себе поезд будущего: чистенький, яркий, причудливой обтекаемой формы, с большими окнами.

Быстро, но плавно раскрылись скорлупки-двери, народ неторопливо потянулся внутрь. Васин тоже старался быть неторопливым и безразличным, как будто каждый день путешествует во времени и катается по лесам на шипящем поезде.

«А если потребуют билет? – мелькнула первая паническая мысль. – А впрочем, пусть требуют. Не растреляют же меня. В худшем случае просто высадят».

Внутри вагонов было светло, чисто и красиво. Точь-в– точь, как в каком-нибудь американском фантастическом телесериале.

Тонированные большие стекла пропускали нежный желто-коричневый свет, играла тихая музыка. Главное, здесь было немноголюдно. Васин быстро нашел свободное кресло, сел и уставился в окно. А когда поезд тронулся, начал украдкой оглядываться.

Кресла, как и в старые добрые времена, были установлены друг против друга, образуя уютные секции-купе. Одна из таких секций в конце вагона была целиком занята набором сложных приспособлений, наводящих на мысль не то о стоматологе, не то о парикмахере. В кресле сидел человек в белоснежном комбинезоне и читал журнал.

«Удобно, – подумал Васин. – Можно в поезде время не терять – и постричься, и зубы полечить. Жаль, у нас до такого еще не додумались...»

Впрочем, он тут же понял, что в дачных электричках по ряду причин нельзя ни постричь человека, ни поставить пломбу, а можно только изуродовать.

Возле самых дверей стоял точно такой же шкафчик, как и там, на травке. Все так же к нему подходили люди и возвращались на свои места со стаканчиками. Это начинало нервировать.

«А если это какое-то обязательное лекарство? – думал Васин. – Если здесь такая экология, что без этого стаканчика я и дня не протяну?»

Продолжая украдкой разглядывать пассажиров, Васин вдруг встретил взгляд, адресованный, вне всякого сомнения, ему. Он тут же отвернулся, однако не прошло и минуты, как к нему подсел один из пассажиров. Это был сухощавый человечек неопределенного возраста с быстрыми глазками и приклеенной улыбкой. Он был похож на угря. Или на глиста. В руках он держал два черных стаканчика.

Васин мельком взглянул на него и снова отвернулся к окну. Незнакомец поерзал на месте, потом заговорил.

– Я на вас смотрю еще с остановки, – сообщил он. – Думаю, почему вы не пьете шоколадное пиво? Возьмите, я вам принес.

Васин занервничал.

– Спасибо, – ответил он. – Что-то не хочется.

– Помилуйте! – рассмеялся человек. – Всего раз в месяц компания угощает нас бесплатно. В такой день все должны пить, даже те, кому не хочется. Выпейте, прошу вас!

Васин с сомнением посмотрел в стаканчик и взял его. Осторожно попробовал. Это и в самом деле оказалось пиво. И действительно, какое-то шоколадное.

Светские правила требовали в такой ситуации завязать непринужденный разговор. Но Васин определенно не знал, с чего начать.

Незнакомца, впрочем, не смущала молчаливость попутчика. Он все так же улыбался, отхлебывал пиво и поглядывал в окно.

– Еду в город, – наконец сказал он. – Буду искать себе работу. Можете меня поздравить – неделю назад получил лицензию частного священнослужителя. Так что можете называть меня батюшкой.

Он рассмеялся, радуясь этой, видимо, чудесной перемене в жизни.

– Поздравляю, – сказал Васин, даже не пытаясь улыбнуться.

– Да... Дело это живое. И надежное. Венчания на дому, крещения, исповеди, отпевания, благословения – ни в какие времена люди не обходились без этого. Работы много, без куска хлеба не останешься. Правда, в нашем поселке дела идут неважно. Вот еду в город. Там наверняка что-то получится. В большом городе всегда можно найти себе место. У вас ничего нет на примете?

Васин с сожалением покачал головой.

– Жаль, – сказал батюшка. – А то я смог бы бесплатно оказать вам кое-какие ритуальные услуги. Ну, ничего. Главное, что теперь я – батюшка. Батюшка никогда без куска хлеба не оставался. Знаете, мечтаю поднакопить на собственную церквушку. Найду хороших оформителей, поставлю игровые автоматы, чтобы молодежь почаще заглядывала. Хорошо! А вас как зовут?

Застанутый этим вопросом врасплох Васин вынужден был сказать правду:

– Саша.

– Саша?! – батюшка просветлел. – Это прекрасно! Это просто прекрасно, что сейчас людей начали вновь называть старыми русскими именами. А то, куда не сунься, везде то Мартимьян, то Бенедикт. Я вот, например, Лука – чего хорошего?

– Действительно, – искренне согласился Васину.

– А вы, Саша, тоже, как я понимаю, в город? И чем же вы зарабатываете свой кусок хлеба?

Васин моментально вспотел, попытавшись с ходу придумать что-нибудь нейтральное. Но в голове, как назло, вертелось только дурацкое «домохозяйка».

– Я тоже ищу работу, – наконец выдавил он.

– И какую же работу вы бы хотели получить?

Это уже походило на допрос. Воцарилась совершенно неприличная пауза.

Батюшка вдруг приблизился и хитро сощурил глаза.

– Вы – тромп, да? – тихо спросил он. – Я сразу так и подумал.

– Ну... – пролепетал Васин. – Не совсем.

– Ничего-ничего! Можете не беспокоиться. Я на этот счет без предрассудков. Лес за окном неожиданно кончился, и глазам предстала совершенно удивительная картина. Как будто в огромной песочнице дети построили из цветных кубиков большой сказочный город. Однако город был не игрушечный и состоял не из кубиков, а из настоящих зданий – высоких и ярких. Повсюду виднелись шпили, купола. Огромное количество золотых крестов на крышах заливало все фантастическим, волшебным светом.

– Игнатовка, – сказал батюшка и зевнул. – Скоро пересадка.

Поезд мягко остановился, потом поехал, а затем снова остановился. Люди поднимались, выходили, на их место садились другие. Музыка в радиосети вдруг стихла, и раздался мягкий женский голос.

– Пассажиров московского направления просим перейти в третий вагон.

Васин невольно дернулся, но батюшка остановил его жестом.

– Не волнуйтесь, это и есть третий вагон. Вы, видимо, первый раз на этом направлении?

– Первый, – согласился Васин. Это была сущая правда.

– Как видите, даже вам, тромпам, полезно иногда знать грамоту, – добродушно усмехнулся батюшка.

Женский голос в динамике продолжал распределять по вагонам пассажиров новгородского, владимирского, ногинского, петербуржского и прочих направлений. Народу в вагоне заметно прибавилось. Васин вдруг понял, что отличает этот поезд от электричек эпохи криминального капитализма. Не мягкие кресла, не тонированные стекла, а лица пассажиров. На них исчезло наконец выражение вечной натуги, ожидания внезапной подлости с любой стороны, груза будущих и настоящих проблем. Люди здесь определенно чувствовали себя комфортно.

Они садились в кресла и сразу начинали разговаривать друг с другом, как старые знакомые. Так что зря Васин с таким подозрением отнесся к дружеским жестам батюшки. Это была не провокация, а просто привычка.

В это время в вагон зашли два очень примечательных пассажира: молодые ребята, почти школьники, одетые в длинные черные рубашки навыпуск, перехваченные широкими кожаными ремнями. На шее у каждого висел большой серебряный крест, а на боку – как ни нелепо это выглядело – большие пистолеты угрожающего вида. Сочетание креста и пистолета вызвало у Васина замешательство, он с трудом удержался и не задал батюшке невинный уточняющий вопрос.

Сам батюшка лишь что-то недовольно пробурчал и уставился в окно, сделав вид, что его здесь нет. Его улыбка где-то потерялась.

Мальчики с крестами были очень надутые, серьезные, будто находились при исполнении жутко секретного, сверхважного задания. Казалось, что от их присутствия в вагоне сразу стало тише.

Вагон тронулся – без качки и грохота. Городок из кубиков плавно ушел назад, вновь потянулась лесная гуща. Сначала она была отчетливо различима, о потом вдруг размылась в сплошную изумрудную полосу, потому что поезд набрал такую скорость, что Васин начал опасаться, не слетят ли они с рельсов.

– Скажите, – вкрадчиво проговорил батюшка, – как у вас, тромпов, считается, индекс «пи» человеку обязателен, или он может себе любой другой взять?

Васин вновь покрылся испариной. Знать бы, что такое «тромп», не говоря уж про индекс «пи»...

– Ну.. – очень тихо сказал он, чтобы в случае глупого ответа его никто больше не услышал, – у всех ведь по-разному...

Его перебил голос в динамике:

– Магнитопоезд идет до станции Москва-Киевская-добавочная со всеми остановками, кроме Очакова...

После этих слов по вагону вдруг пронесся сдержанный ропот, пассажиры посерьезнели и сразу заговорили вполголоса. Батюшка покачал головой и тяжело вздохнул.

– Ужасно, – сказал он. – Это просто ужасно.

Васину осталось только вяло сказать «да».

Однако разговор про индекс «пи», к счастью, не возобновился.

В вагон зашла девушка – молоденькая, хрупкая, в легком белом платьице – и с большим серебряным крестом на шее. На плече у нее висел довольно объемный ящик серо-стального цвета, похожий на какой-нибудь электронный прибор. Васин не обратил бы на нее особого внимания – мало ли хорошеньких девушек с ящиками на боку – но она остановилась у дверей и деловито объявила:

– Сбор пожертвований на восстановление православной Очаковской видеотеки. Все жертвующие получают приглашение на бесплатную исповедь в женском христианском центре «Мадонна».

Васин понял, что пришло время притвориться спящим. Один глаз он на всякий случай оставил полуоткрытым. Девушка медленно двигалась вперед и все – все без исключения! – что-то бросали в ящик. Впрочем, это сначала Васину казалось, что бросали. Когда сборщица подошла ближе, он смог разглядеть, что пассажиры достают из карманов небольшие белые или серые карточки, засовывают их в щель ящика, а затем прячут обратно в карманы. После этого из ящика вываливались другие карточки – ярко желтые, и девушка с улыбкой дарила их всем жертвующим.

Нетрудно было догадаться, что серый ящик – просто аппарат для «считывания» денег с магнитных карточек. Похоже, наличные средства здесь были уже не в ходу.

Васин немедленно привалился к окну и закрыл глаза, неистово надеясь, что сборщица пройдет мимо. Однако не прошло и трех минут, как его тронули за плечо.

Пришлось открыть глаза. Девушка пристально и требовательно смотрела ему в лицо.

– А ты? – спросила она.

– Что? – спросил в ответ Васин.

– Ты не хочешь пожертвовать на видеотеку?

– Я? Хочу, но... – он попытался сказать что-то вроде «нет мелочи», но получилось лишь жалкое бормотание. Васин покраснел.

– Не ожидала от тебя, – с презрением и неприязнью сказала девушка.

Васин виновато развел руками. Потом искоса взглянул на соседа. Тот равнодушно глядел в окно, перебирая пальцами желтую карточку, выданную юной вымогательницей.

– Стыдно, – сказала девушка и пошла дальше.

Васин робко повел глазами по сторонам. Никто не тыкал в него пальцем, никто не обсуждал его «скупердяйское» поведение, никто даже не смотрел в его сторону.

– Возьмите, – сказал вдруг батюшка и протянул ему свою желтую карточку. – Мне это ни к чему, я сам себе исповедь. А вам пригодиться.

В его голосе не было осуждения, и Васину стало легче. До этого ему казалось, что отказ пожертвовать на видеотеку столь ужасен и безнравственен, что никто не захочет с ним разговаривать. Оказалось, все не так ужасно.

Он посмотрел на карточку. Изумрудно-зеленые замысловатые буквы на желтом фоне гласили: «ФЕДОСИЯ. ПОМОЩЬ ЗАБЛУДШИМ ДУШАМ». Ниже стоял набор цифр – очевидно, телефонный номер. И еще – темный квадратик с цифрой «1».

Народ в вагоне вдруг оживился. «Очаково... Очаково... Оча...» – пронеслось над рядами кресел. Васин оторвался от карточки и выглянул в окно.

То, что он увидел, сильно потрясло его, и он так и застыл с открытым ртом.

– Ужасно, – вздохнул сосед. – Просто ужасно.

С первого взгляда казалось, что за окном простирается огромная свалка. Но это была не свалка. Это были остатки городских кварталов. Груды камня, искореженное железо, горелый пластик, пылающие газовые факелы, струи воды, бьющие из разорванных водопроводов. Это было похоже на последствия бомбежки или землетрясения. Но в Москве не бывает землятресений...

По развалинам ползали небольшие аккуратные машины на широких гусеницах, выкрашенные в яркие цвета. Людей было немного, они работали с какими-то механизмами, разбирая развалины. На расчищенном участке стоял большой полупрозрачный купол, чуть дальше виднелся еще один.

Вдруг Васин почувствовал, что на него кто-то напряженно смотрит. Он повернул голову. Юная сборщица пожертвований снова была рядом и снова презрительно разглядывала его.

– Ну, что, так ничего и не дашь?

«Когда же ты уберешься, детка?» – мысленно взмолился Васин.

– Эх ты... А еще вырядился, как тромп.

Девушка хотела прибавить еще что-то, видимо, обидное, но ее неожиданно перебил один из парней с крестом и пистолетом.

– Эй! Отстань от гражданина, – грубо потребовал он. Пожалуй, даже слишком грубо.

– Имею право! – с достоинством ответила девушка.

Тут произошло то, чего Васин больше всего боялся: пассажиры начали медленно переключать на него свое внимание. Еще бы! Маленький скандальчик лучше любого развлечения в скучной поезке. Даже стоматолог-парикмахер приподнялся, чтоб лучше видеть.

– Какое еще право?! – продолжал хамовато разбираться «крестоносец». – А ну покажи лицензию.

– Я тебе не обязана ничего показывать.

Васин чувствовал себя хуже некуда. Он все-таки не смог не вляпаться в историю. А история была неизбежна. В этой совершенно незнакомой обстановке Васин узнал знакомые интонации. Тон, которым разговаривал юнец с пистолетом, был тоном людей, желающих скандала. Этим тоном провоцируют групповые драки на дискотеках. Этим тоном сбивают спесь с прохожего, который осмелился ходить один в позднее время. Одним словом, в чистеньком, красивеньком вагончике, среди беззаботных улыбчивых людей, потягивающих халявное пивко, вдруг зазвучала музыка подворотен.

– Покажи лицензию, тебе сказали! – рявкнул второй юнец.

– Я не обязана! У нас некоммерческая организация, я могу и без лицензии... – девушка уже не огрызалась, а оправдывалась.

Васину вдруг стало жаль ее. В конце концов, когда двое наглых, да еще и вооруженных молодчиков наседают на беззащитную женщину, это противно. Даже если она и стерва.

Почти все пасажиры, видимо, почувствовали назревающие неприятности и дипломатично отвернулись, занялись своими разговорами и стаканчиками с пивом. Но все равно, ощущать себя причиной скандала было невыносимо.

А между тем у девчонки выступили слезы. Один из «крестоносцев» уже стоял рядом с ней и пытался отобрать ящик-копилку.

Нужно было что-то делать. Пионерскую привычку заступаться за девочек Васину так и не удалось вытравить, хотя ничего, кроме физического ущерба, это ему никогда не приносило.

– Не лезьте, – тихо посоветовал ему батюшка, почувствовав порыв соседа к движению, – никогда не лезьте в разборки между сектантами. У них конкуренция, они рады любому поводу поругаться.

– Ничего, – пробормотал Васин вставая, и попытался нарисовать на лице побольше миролюбия.

– Ребята, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе ненароком не прозвучала агрессия, – да не трожьте вы ее. Спасибо, конечно, что заступились, но я сам разберусь.

– Уйди, тромп, – отрезал молодчик, даже не глядя в его сторону.

За этим последовал удар. Хлесткий и безжалостный удар по лицу девушки. Это было уже слишком. Она покачнулась, но удержалась на ногах. И быстро обвела взглядом замкнутый мир вагона. Это был обреченный, затравленный взгляд человека, которому уже не на что надеяться, не от кого ждать помощи.

Васин вышел вперед и попытался встать между противниками. В следующую секунду у него перехватило дыхание от жесткого удара под ребра. Потеряв самоконтроль, он размахнулся и врубил кулаком в нахальное лицо парня. Тот отлетел, ударившись затылком об пол.

Секунды вдруг растянулись тонкими резиновыми нитями. Парень медленно-медленно заковырялся на полу, его товарищ отступил, протягивая руку к пистолету...

Однако Васин оказался шустрее.

– Не двигаться! – заорал он, крепко сжимая свой пистолет.

Поезд шел совсем медленно. За окном уже не было мрачных очаковских развалин, они уступили место зеленому массиву со спасительно мягкой травой. Васин, не отрывая взгляда от противников, повернул руку с пистолетом к окну и дважды выстрелил. Затем выбил остатки стекла ногой и, недолго думая, прыгнул.

Земля мягко, но тяжело ударила по ступням, потом по спине и затылку. Поезд шел, оказывается, не так уж и медленно.

Васин перекувырнулся, вскочил и бросился в заросли кустарника. Пробежав метров тридцать, он замер, прислушиваясь. Сзади раздавался треск и топот – его преследовали.

Васин снова помчался, не чуя под собой ног. За зеленой листвой вдруг запестрели развалины. Васин не остановился – руины были нагромождены столь замысловато, что прятаться среди них было легче, чем в лесу. Хотя, бежать здесь было, конечно, трудно.

* * *

Организм быстро взмолился о перерыве. Васин нырнул в щель между покосившимися стенами маленькой бетонной будки и замер, выглянув наружу. Убежище было удобным, но не особенно надежным. Васин вовсе не был уверен, что растрескавшиеся бетонные глыбы не рухнут от первого же выстрела. К тому же здесь почему-то сильно воняло пивом, и это мешало сосредоточиться.

Наконец Васин увидел своих врагов. Они были довольно далеко – очень осторожно прыгали с камня на камень, помогая друг другу. Кажется, они не видели, где он спрятался – они озирались, и вообще, шли не в том направлении.

Хуже всего было то, что Васин не знал, как себя вести. Кто он здесь – преступник или наоборот? Те двое своими манерами сильно смахивали на бандитов, но они открыто носили оружие! Не говоря уж про кресты... Васину совершенно не хотелось ссориться с властями в первый же день. Хорошо бы узнать сначала свои права – в частности, по применению оружия, – а уж потом действовать.

Однако спросить про оружие было не у кого. Оставалось решать самому – отстреливаться или сдаваться. Только вот берут ли они пленных?..

И тут сзади послышался шорох. Васин особенно не испугался – мало ли там что – крыса или газета на ветру...

Но, оборачиваясь, он заметил краем глаза, что позади откуда-то взялось нечто большое. Он ошарашенно отпрянул, да так резво, что рассадил себе бровь о камень, висящий на куске арматуры.

Это была машина на широких гусеницах. Непонятно, как ей удалось бесшумно подобраться, но факт оставался фактом. Она стояла позади Васина и шевелила блестящими проволочками на бампере, выдавая с головой его убежище.

У Васина хватило выдержки отметить про себя, что в машине не было водителя. Ему бы просто не нашлось там места – она состояла, казалось, только из гусениц и кузова.

Васин вновь посмотрел на своих противников. Те со всех ног – насколько это удавалось на камнях – бежали к нему.

– Способны ли вы передвигаться самостоятельно? – спросила машина участливым девичьим голосом.

Однако Васин не был настроен сейчас болтать о пустяках. Его положение становилось серьезнее, чем он ожидал.

– Если вы не способны передвигаться самостоятельно, – продолжала ворковать самоходная тележка, – то по истечении десяти секунд будет отправлен сигнал диспетчеру и за вами вышлют медицинский кар. Если вы ограничены в передвижении, постарайтесь переместиться на платформу, и вы будете немедленно доставлены в медицинский центр для оказания помощи.

Машина вздрогнула и с едва слышным скрипом повернулась к Васину боком. Ярко-оранжевый борт кузова наклонился и пополз вниз, превращаясь в лебедку.

Васин понял, что другого шанса не будет. Он не заставил машину ждать себя целых десять секунд, а без промедления прыгнул в кузов. Борт остановил свое движение и незамедлительно вернулся на место. После этого машина плавно и бесшумно набрала скорость.

Васин распластался на дне кузова. Машина шла удивительно ровно и мягко, хотя двигалась по обломкам, ямам и ухабам. Слышался только шорох камней под гусеницами и легкое поскрипывание механизмов. Но вот в этот фон вплелись новые звуки – резкие щелчки, как будто камушки стучат по железу. Васин понял значение этих звуков, лишь когда увидел в кузове, совсем рядом со своей ногой, две маленькие аккуратные дырочки.

По машине стреляли. Васина перестали волновать юридические и моральные аспекты применения оружия сотрудником милиции. Он высунулся из кузова и, не целясь, узким веером выпустил оставшиеся шесть пуль. А затем упал на дно и поменял обойму.

Он стрелял не для того, чтобы убить кого-то. Он хотел просто заставить врагов остановиться и спрятаться. А тем временем быстрая машина унесет его из зоны поражения. Хотя кто знает, какая у их оружия зона поражения...

Но машина поступила несколько иначе. «Фиксируется повышение степени опасности» – сообщила она и начала лязгать и вздрагивать. Откуда-то выдвинулись широкие пластины, увеличились, еще раз выдвинулись, защелкнули, и через несколько секунд Васин оказался под глухим колпаком. Машина создала вокруг него непроницаемую защиту, даже звук ударяющихся об нее пуль был не слышен. А может, они просто перестали стрелять.

«А вдруг застрянет? – подумал Васин. – Из этой скорлупы ведь и не выберешься. Осталась одна обойма...»

Но время шло, а тележка продолжала мягко нести его неизвестно куда. Васину было не по себе в темноте, он хотел посветить спичкой, но передумал – мало ли что тут может загореться.

Наконец что-то щелкнуло, купол разорвался, показав полоску неба, а затем сложился и исчез без следа.

Васин поднялся и соскочил на землю. Оказывается, пока он путешествовал, небо потемнело, да и воздух стал прохладнее. Близился вечер.

Машина принесла его к одному из тех прозрачных куполов, что он видел из окна поезда. Сейчас освещенный изнутри купол был похож на рыбачий электропоплавок. За матовыми стенами передвигались неясные тени, вспыхивали какие-то лампы.

– Как вы себя чувствуете?

Васин обернулся. Рядом стояла взрослая и очень красивая женщина в оранжевой куртке.

– Нормально, – неуверенно ответил Васин.

– Долго вы пролежали в развалинах?

– Э-э... Не помню.

– Удивительно! Уже столько дней прошло, а мы продолжаем находить в развалинах живых людей. Что у вас с головой?

– А что у меня с головой?

– У вас кровь. Вы сильно поранились?

Васин хотел коснуться лица, и только тут понял, что до сих пор держит в руке пистолет. Он спрятал его в кобуру, взялся покрепче за ремень сумки.

– Ничего страшного, – сказал он.

– Идемте со мной, – женщина повернулась и пошла в сторону купола.

Васин медленно двинулся за ней. Он радовался, что так здорово вышел из трудной ситуации и избежал нежелательных расспросов. Никто теперь не удивится – мало ли, получил человек камнем по голове и все забыл.

Входя внутрь дома-полушария, Васин коснулся стены. Купол был не стеклянный, а либо резиновый, либо пластмассовый. Стена пружинила под ладонью, как воздушный шарик.

Его завели внутрь, усадили на надувное кресло. Сквозь прозрачные стены были видны ряды пустых кроватей в соседнем помещении.

Женщина подошла, нежно положила руку ему на плечо и вытерла кровь с лица влажным холодным тампоном. Откуда-то возник сонный сухопарый человек с водянистыми стариковскими глазами, сел рядом. Посидел с минуту, вздохнул, достал из кармана оранжевой куртки плоскую коробку в кожаном футляре и, тыкая в нее блестящей палочкой, начал задавать вопросы.

– Как ваше имя?

– Не помню, – уверенно ответил Васин.

– Не помните?! – удивился доктор. – Ладно, узнаем. А где вы работаете?

– Ничего не помню, – упрямо повторил Васин.

– Хм... У вас голова не болит?

– Нет-нет. Все нормально.

– Нормально, – повторил доктор. – Ну, все равно вам придется пройти диагностическое тестирование. А тем временем мы установим ваше имя и все остальное. Вам есть где сегодня переночевать?

«Нет», – подумал Васин.

– Есть, – ответил он, чуть помедлив. – А вообще, не помню...

– Если есть проблемы, говорите, не стесняйтесь. Для жертв катастрофы уже выделен резервный жилой фонд.

Жилой фонд – это хорошо. Но то, что они собирались проверять его имя, не устраивало никак. К тому же Васин понял, что зря расслабился. Только идиот не мог бы догадаться, куда отвезла его самоходная тележка. И теперь он с опаской поглядывал на вход, ожидая скорого появления молодчиков к крестами и пистолетами в руках.

– Я сейчас приду, посидите здесь, – сказал врач и скрылся за перегородкой. Васин остался один.

«Наверно, ничего страшного, если я выйду на улицу, – подумал он. – Если что, скажу, стало плохо, захотелось на воздух».

Он поднялся и вышел. Никто не попытался его остановить. На улице все было залито синим вечерним полумраком. Где-то в гуще развалин лязгали невидимые спасательные механизмы. Несколько гусеничных тележек отдыхали у стен купола.

Васин разглядел впереди цепочку огней, похожих на придорожные фонари. Его раздирали сомнения. С одной стороны – гостеприимный медицинский купол, тепло, ласковая красивая женщина, наверняка будет ужин. Но ко всему этому – проверка личности. Мало ли что они там напроверяют! Да еще и риск встретиться с «крестоносцами».

Тепло, ужин – это, конечно, замечательно. Но впереди цепочкой огней тянулась дорога. Дорога, которая куда-нибудь да приведет.

Васин воровато оглянулся, поправил сумку на плече и быстро пошел в сторону искорок-фонарей...

* * *

Однако это была не дорога. Просто фонари, расставленные на развалинах, как вешки. Впереди виднелась еще одна цепочка таких же, за ней еще, и еще...

Возвращаться было поздно. Васин решил идти, хотя представления не имел, куда уведут его эти светящиеся точки.

Становилось прохладно. Он надел куртку, не забыв пристегнуть под мышку кобуру. Достал мятую пачку сигарет – там оставалось всего три штуки. Васин долго думал, что с ними делать, потом решил потерпеть. Курить на ходу не хотелось, потому что это была не ходьба, а сплошное карабкание, медленное и утомительное. Лучше куда-нибудь прийти, а уж потом со спокойной совестью покурить и извлечь из сигареты максимум удовольствия.

Беспокоила Васина и еще одна проблема. Последнее, чем он перекусил, была вареная картофелина и соленый огурец, съеденные в ночном клубе. Чувство голода еще никому не прибавляло уверенности в себе, а возможности подкрепиться пока не предвиделось. Сигареты же в подобных случаях помогают слабо.

Он медленно продирался сквозь завалы камня и сплетение стальных прутьев, ноги то цеплялись за невидимые выступы, то скользили на чем-то влажном. С каждой минутой темнело, уже отчетливо были видны звезды. Мертвое поле расцвечивалось пылающими тут и там газовыми факелами из разорванных газопроводов. Пару раз попадались блуждающие спасательные тележки, которые непременно пытались завести нехитрый разговор, но Васин упрямо шел дальше, не вступая ни в какие диалоги. Им двигала не какая-то цель, а одно только отчаяние. Лишь бы куда-нибудь дойти, лишь бы где-нибудь остановиться. Но только не на этих камнях.

Свалка, оставшаяся от цветущего города, казалась бесконечной. Однако Васин стал замечать, что передвижение дается ему все легче. Хаоса становилось меньше, начали обозначаться улицы, появились первые уцелевшие дома. Разрушения здесь сказались меньше. Васин начал подумывать, не завалиться ли ему на ночлег в одном из этих пустых домов. Засыпать на голодный желудок неприятно, но что делать?

Огибая очередное перекошенное здание, Васин увидел впереди большое зарево. Он подумал было, что это газовый факел, но, подойдя ближе, понял, что это костер. Его развели прямо посреди улицы, между темными громадами пустых домов. Пламя колыхалось, расцвечивая лица стоящих вокруг костра людей. Их было примерно человек десять.

Васин приблизился, встал между ними и с удовольствием вдохнул нагретый дымный воздух. Люди потеснились. Одеты они были неважно. Будь Васин сейчас в привычной обстановке, он назвал бы их бомжами. Хотя, как знать, может, и сам он здесь кажется бомжем. Ведь из-за одежды его называли странным термином «тромп».

В конце улицы раздался хруст побеспокоенных камней. Вскоре к костру подъехал небольшой угловатый автобус на гусеничном ходу.

– До метро кто поедет? – спросили из открывшейся дверцы.

Несколько человек вышли из круга и скрылись в темноте салона. Васин подумал, подумал – и шмыгнул вслед за ними. Оставшиеся проводили их равнодушными взглядами.

Васин опустился на мягкое сиденье и прикрыл глаза, слушая уютное поскрипывание гусениц. Хорошо бы ехать так долго-долго и знать, что в конце пути тебя ожидает дом, добрые товарищи, ужин. Рюмка водки тоже сейчас бы не помешала.

Но, увы, ничего не ждало его впереди. Только чужой город, равнодушные незнакомые люди и неизвестность. Все-таки надо было оставаться в медицинском корпусе и ломать там комедию до конца. Все равно в итоге придется сознаваться и открывать кому-то правду о себе.

Васин едва не уснул. Он очнулся, только когда по салону зашаркали его попутчики, направляясь к выходу. За окнами пестрела миллионами огней городская ночь. Никаких развалин больше не было и в помине.

Васин встал и нос к носу столкнулся с врачом, тем самым, который собирался устанавливать его личность. Старик посмотрел на него, узнал и приветливо кивнул.

На улице пассажиры сразу потянулись к дверям застекленного светящегося здания с большой вывеской «ОЧАКОВСКАЯ-КОЛЬЦЕВАЯ». Васин старался не отставать. Он лишь бегло взглянул на окружающий мир, но у него тут же закружилась голова от исполинских размеров стоящих вокруг домов и бешеной круговерти электрических огней.

Он миновал двери стеклянного здания, вошел в просторный зал с пластиковыми колоннами. На этом его путешествие закончилось. Потому что дальше стояли турникеты. Все его попутчики достали кредитки, вставили их в стойки и спокойно пошли дальше. А Васин остался стоять, уворачиваясь от людей, которые несколькими потоками пересекали зал в разных направлениях и исчезали за турникетами.

Стоять здесь и дальше не было ни смысла, ни возможности. Васин бочком отошел к стенке и сделал вид, что подтягивает шнурки – просто так, чтоб занять руки.

Мимо шли люди. У всех были кредитные карточки. Никаких жетонов, никаких проездных, никаких бабулек с красными повязками, стоящих в будках. Только кредитки и безмозглые шкафы-турникеты. С ними не договоришься, не попросишь пропустить бесплатно, не покажешь удостоверение. Видимо, метро отпадает.

Васин украдкой осмотрелся и заметил, что не он один торчит у стенки. Слева маялся бездельем какой-то гражданин с совершенно лысой головой, одетый в грязно-белый плащ без застежек и пуговиц. Чуть дальше прямо на полу расположились двое подростков, очень увлеченно евших цветные шарики из большой коробки. А между дверями, привалившись спиной к стенке, дремал одетый в кожу молодой человек с синевытыми после бритья щеками. Перед ним стоял ящик, вроде того, с которым ходила по вагонам юная сборщица пожертвований.

Васин довольно долго наблюдал за ним, пока не догадался, что этот человек – нищий! Он собирал электронную милостыню в свой ящик: проходящие люди иногда касались его своими кредитками.

Васин попытался собраться с мыслями. Что делать? Собирать милостыню – нет ящика. Идти сдаваться в милицию – но где она? Если те уроды с крестами, что гнали его по развалинам, и есть милиция, то лучше уж сразу застрелиться...

Один из проходящих мимо людей вдруг замедлил шаг и направился прямо к Васину.

– Разрешите? – улыбнулся он.

– Что? – испуганно переспросил Васин.

– Разрешите, я посмотрю, – и он сделал жест, приглашающий Васина отойти в сторону.

Васин отошел. Прохожий провел пальцем по нарисованному на стене узору, и вдруг узор начал усложняться, возникла целая мешанина цветных светящихся линий, которые начали вспухать, становиться объемными, и наконец выдвинулись из стены, зависнув в воздухе.

«Голограмма...» – догадался Васин. Еще через секунду он понял что это, должно быть, трехмерная схема метро. Да, так и есть...

Человек изучил схему и пошел себе дальше. Изображение побледнело и исчезло. Васин воровато оглянулся и потыкал в стену пальцем. Вновь перед ним повисла путаница цветных линий, точек, пунктиров, букв и цифр. Интересно, как здесь разобраться, не вывихнув мозги? Может, сначала послушать запись разговора с Коржиковым? Кажется, он все очень подробно объяснял. Васин полез в сумку, потом вспомнил, что диктофон так и остался лежать в куртке. Он сунул руку в карман и наткнулся там на карточку, которую передал ему в вагоне частный батюшка.

Некоторое время он задумчиво рассматривал ее. «ФЕДОСИЯ. ПОМОЩЬ ЗАБЛУДШИМ ДУШАМ». Может, рискнуть? Он ведь и есть заблудшая душа. Позвонить, сказать, что требуется помощь или совет. Если это действительно, настоящая церковь, то очень даже можно расчитывать на помощь. Церковь всем помогает – хоть пришельцу из прошлого, хоть марсианину, лишь бы человек был хороший. Можно будет даже раскрыть себя для простоты общения – тайна исповеди все-таки...

Васин пошарил глазами по залу и довольно быстро нашел нечто напоминающее телефон-автомат. Конечно, это мог быть и автомат для раздачи религиозных наставлений, но уж очень похоже именно на телефон.

К сожалению, и там люди расплачивались чертовыми кредитками. Тоже называется, люди будущего... Не могли бесплатную связь сделать.

Никаких шансов. Разве что попросить кого-то оплатить один разговор? Больше ничего не остается.

Васин долго не мог решиться, затем выбрал немолодую женщину с добрым лицом и, виновато улыбаясь, спросил:

– Простите, к сожалению забыл дома деньги, а мне позарез нужно один раз позвонить. Вы не могли бы расплатиться за меня?

Добрые глаза женщины стали изумленными, затем испуганными.

– А может, тебе видеоразговор оплатить?! – визгливо возразила она. – Да еще и международный, а? Совсем уже обнаглели, нигде от вас житья нет!

Она возмущенно развернулась и растворилась в потоке людей.

Васин сокрушенно вздохнул. Ну и народец стал! Он хотел вернуться на свое место, но тут заметил нищего.

Нищий разговаривал по радиотелефону. Вне всякого сомнения, эта серебристая, изящно изогнутая штучка у него в руке была радиотелефоном. Вот так удача. Нищий не откажет в помощи, нищие просто органически не могут быть жадными.

Дождавшись, пока молодой человек договорит, Васин ринулся к нему.

– Брат, помоги! – воскликнул он. – Срочно нужно позвонить, и ни копейки денег с собой, как назло.

Для убедительности он помахал желтой карточкой. Нищий несколько раз перевел взгляд с карточки на умоляющее лицо Васина, при этом глаза его не выражали никакого братания.

– Не морочь мне голову, чертов тромп, – сказал он наконец, – у тебя визитная карточка с магнитной отметкой на один звонок.

– Да? – растерянно сказал Васин. – А я и не заметил.

Он нерешительно подошел к одному из автоматов, нашел нужную щель, выделенную светящейся стрелкой, сунул туда карточку. Тут же на корпусе зажегся оранжевый экран с двумя простыми строчками:

«ОПЛАЧЕНА ОДНА МИНУТА АУДИОРАЗГОВОРА.

СОЕДИНЯТЬ ПО УКАЗАННОМУ НОМЕРУ?»

– О, Господи... – пробормотал Васин.

«ДИРЕКТИВА НЕ ОПРЕДЕЛЕНА, – ответил экран. – СОЕДИНЯТЬ ПО УКАЗАННОМУ НОМЕРУ?»

– Да, – сказал Васин, чувствуя себя полным идиотом.

«СОЕДИНЕНИЕ...»

Экран быстро разделился на клеточки, в каждой из которых помещалась цифра или буква. Нетрудно было понять, что он превратился в клавиатуру. Васин поднял было руку, но клеточки сами начали подмигивать и окрашиваться в разные цвета. Номер набирался автоматически, следуя магнитной отметке на карточке.

После того, как техника сделала за Васина всю рутинную работу, ему осталось только прижать трубку к уху.

– Да, – услышал он ласковый девичий голос.

– Здраствуйте, – ответил Васин. – Я по поводу помощи заблудшим...

– Какого рода помощь вам нужна? – быстренько поинтересовалась невидимая собеседница. – Консультативная, ритуальная, богоугодная, платная, нелегеальная?

– Э-э...

– Если вы не готовы ответить, мы квалифицируем вашу потребность на месте. Запишите наш адрес...

– Минуточку. Я не смогу никуда приехать, у меня совсем нет денег.

– Тогда вам нужно обратиться в комитет материальной помощи, туда ходят бесплатные турбовагоны.

– Я не могу никуда обратиться, я впервые у вас, приехал издалека и ничего здесь не знаю, а кроме того, я три дня провалялся в очаковских развалинах, получил кирпичом по голове и ничего не помню. Пожалуйста, помогите.

– Понятно. Где вы находитесь?

– Э-э... – Васин завертел головой и нашел табло над турникетами. – Я на станции метро «Очаково-кольцевая».

– Хорошо. Я выезжаю. Выходите на поверхность, ждите машину.

– А как я ее узнаю? – спросил Васин, но там уже повесили трубку.

«А ведь это та самая девчонка, которая была в вагоне, – подумал он. – Хорошо, что разговор не видеотелефонный, а то узнала бы меня и послала куда подальше...»

Васин вздохнул и повернулся к выходу. Он сразу же заметил, что несколько человек стоят рядом и с нахальным любопытством разглядывают его. Наверное, они подслушали его разговор. Впрочем, как только Васин зыркнул глазами в их сторону, они поспешно пошли своей дорогой.

Он вышел на улицу и автоматически полез за сигаретами. Однако сразу остановил себя – по-прежнему вокруг не видно было ни одного курящего. Неширокая площадь перед входом в метро была заполнена праздными людьми. Здесь находилось множество торговых автоматов, удобные, не по-уличному роскошные скамейки, причудливо постриженные деревья, и еще какие-то развлекательные приспособления. Особенно Васину понравилась выкрашенная в черное будка со светящейся вывеской. «Кибер-исповедник. Выдача разовых индульгенций».

Он сел на скамейку и почувствовал себя очень несчастным. Сказалась и бессонная ночь, и круговорот сумасшедших событий, и неопределенность будущего. И хотя ему обещали помочь, разве можно предугадать, что это будет за помощь?

Наконец Васин плюнул на всех, открыто вынул пачку сигарет и закурил. Несколько раз на него бросали косые взгляды, но этим все и ограничилось.

Он смотрел на проезжающие мимо машины, на дома, на гуляющих людей. У него осталось слишком мало сил, чтобы чему-то удивляться. Ну, подумаешь, попал человек в будущее... Ничего волшебного, никакой мистики, одна голая наука. Все объяснимо... Сам виноват, что встрял в эту историю. Теперь нужно не удивляться, не рот разевать, а действовать. Тем более, что есть цель, хотя и условная – некий секретный Департамент, где сидят «компетентные люди», которым можно будет, наконец, рассказать правду о себе.

Васин докурил сигарету, затушил об ботинок и спрятал под скамейку, потому что урны не наблюдалось, а тротуар был вызывающе чистым.

И в этот момент он увидел машину «крестоносцев».

Почему-то он сразу понял, что это именно их машина. Большая и очень мощная, выкрашенная черным лаком, блистая золотым крестом на капоте, она медленно ехала вдоль пешеходной зоны. Васин хотел было отвернуться, но было уже поздно.

Машина с плотоядным урчанием остановилась напротив. Лакированная дверь отползла в сторону. Сначала в глубине кабины блеснул серебряный крест, затем появился тот, на чьей груди он висел, – стриженый юнец в черной рубашке с пистолетом на поясе. Вслед за ним вылезли еще двое. Вылезли и пошли прямо на Васина. Пошли неторопливо, лениво, как усталый дачник, догоняющий колорадского жука – мол, все равно никуда не денется...

В их неторопливости было столько презрения, что Васин просто возмутился – да неужели эти сопляки будут гонять его, Васина, майора милиции, старого опера, которого уже давно боятся даже матерые уголовники...

Но возмущение быстро прошло, уступив место здравому смыслу. Васин лениво встал и пошел, стараясь не оборачиваться. Но нервы не выдержали, и он все-таки обернулся. Юнцы шли за ним, кажется, ухмыляясь.