Живой как жизнь

В доме у старика Корнея — тишина, пыль на книгах, часы бьют медленно. Он пишет, но слова кажутся мёртвыми, выхолощенными. Язык, который он любил, теперь — штампы, канцелярит, бездушные обороты.

Приходит внучка Лёля — говорит ярко, смешно, не боится ошибок. Её речь — живая, как весенний ручей. Корней слушает и понимает: язык не умирает, пока им дышат.

Он вспоминает прошлое: как сам когда-то спорил с пуристами, как защищал просторечия. Теперь он видит — новые слова не портят речь, а оживляют её. Главное — чтобы за ними стояла жизнь, а не пустота.

Лёля смеётся над его сомнениями: «Дедушка, да ты же сам так говоришь!» И он вдруг чувствует — да, язык меняется, но остаётся *их* языком. Общим. Тёплым. Таким, каким должен быть.