Император Святой Руси

Московское царство XV–XVIII веков — мир, где вера и власть сплетались в единый узор. Здесь правил не просто царь, а помазанник Божий, хранитель Святой Руси. Люди видели себя частью чего-то большего — народа, общности перед лицом Бога и истории.

Прошлое перестало быть просто хроникой событий — оно стало осмысляться. Летописцы уступали место историкам, искавшим в былых днях не только факты, но и смыслы. Третий Рим, апокалиптические ожидания, спор о сути власти — всё это жило в умах, пусть даже не каждого, но тех, кто держал в руках перо или слово.

Царь и народ, империя и вера — эти идеи витали в воздухе. Одни говорили о монархии как о единственной истине, другие — о «деле народном», общем благе. Европа спорила о разоружении, а Москва слушала — но отвечала по-своему.

Константин Ерусалимский показывает: это была эпоха напряжённой мысли, где даже молчание что-то значило. Где каждый жест власти, каждая строчка летописи были частью большого разговора — о том, кто они и куда идут.